Наши проекты
Выпускная квалификационная работа одного из наших магистрантов, Щукиной Ксении, была посвящена изучению феномена древнегреческой сакральной медицины. Одним из сюжетов работы был анализ образа Асклепия – древнегреческий полубог/бог целительства, здоровья и медицины – в трудах таких медиков, как Гиппократ и врачи-гиппократики, Корнелий Цельс, Соран и Гален.
Интересно, что для многих античных медиков было характерно восприятие Асклепия в качестве бога. Например, в «Клятве» Гиппократа сказано: «Ὄμνυμι Ἀπόλλωνα ἰητρὸν, καὶ Ἀσκληπιὸν, καὶ Ὑγείαν, καὶ Πανάκειαν, καὶ θεοὺς πάντας τε καὶ πάσας…» («Клянусь Аполлоном-целителем, и Асклепием, и Гигиеей, и Панакеей, и всеми богами…» — перевод Щ.К.) [Hp. Lex, 1]; у Галена мы видим: «…ζηλών μέν τήν ‘Ασκλεπιού τέχνην ‘ιατρικήν…» (что можно перевести, как «врачи, подражающие искусству Асклепия» — перевод Щ.К.) и «…θεόν ‘αποβλέποθσι…» («подчиняющийся богу» — перевод Щ.К.) [Gal. Protr. I. 1, 14; I. 5, 30]. Также Соран причисляет Гиппократа к родам Геракла и Асклепия [Sor. Fasc., 2].
Однако в Ι-ΙΙΙ вв. н.э. в языческой традиции (в частности у Лукиана (120-180 гг. н.э.) [Lucianus. DDeor. XIII, 1] и Секста Эмпирика (160-210 гг. н.э.) [Sext. D. I. 14, 260-262]) появляется устойчивое представление об Асклепии не как о боге. До этого только Корнелий Цельс (25 г. до н.э. – 50 г. н.э.) писал, что Асклепий был причислен к богам [Cels. Med. Prooemium, 2]. Можно предположить, что Лукиан и Секст Эмпирик в дальнейшем служили источниками для христианской критики языческих богов [Cels. III, XXII].
В конце античной эпохи Асклепий остается покровителем медицины, однако, имеющем человеческую природу. Двойственность образа Асклепия на протяжении времени существования культа Асклепия/Эскулапа схожа с двойственностью образа Иисуса Христа. По мнению автора исследования, именно этот факт обусловил довольно сильное соперничество между двумя персонажами в первых веках новой эры, а также служил причиной активной полемики между античными и ранними христианскими авторами.
Список источников, используемых в заметке:
Celsus. De medicina // The Loeb classical library. In 3 vols. Cambridge: Harvard university press, 1938.
Hippocratis Indices librorum. Iusiurandum. Lex. De arte. De medico. De decente habitu. Praeceptiones. De prisca medicina. De aere locis aquis. De alimento. De liquidorum usu. De flatibus / ed. J. L. Heiberg. Leipzig, Berlin: Corpus medicorum graecorum / latinorum, 1927.
Galeni de optimo docendi genere. Exhortatio ad medicinam (Protrepticus) // Corpus medicorum Graecorum V 1, 1 / ed. A. Barigazi. Berlin: Akademie der Wissenschaften, 1991. 172 s.
Sorani gynaeciorum libri IV. De signis fracturarum. De fasciis. Vita Hippocratis secundum Soranum // Corpus medicorum Graecorum IV / ed. J. Ilberg. Leipzig, Berlin: Akademie der Wissenschaften, 1927. 282 s.
Гиппократ. Избранные сочинения / пер. с греч. проф. В.И. Руднева. М.: Государственное издательство биологической и медицинской литературы, 1936. 737 с.
Лукиан. Избранное / пер. с древнегреч. С. Сребного. М.: Художественная литература, 1987. 624 с.
Сэкст Эмпирик. Против разных наук // Сочинения в 2 т. Т. 2 / пер. Н.В. Брюлловой-Шаскольской. М.: Мысль, 1976. С. 7-206.
Также представляем вашему вниманию текст знаменитой «Клятвы» Гиппократа. Ниже вы можете ознакомиться с текстом на древнегреческом, латинском и русском языках. Также вы можете услышать реконструкцию звучания «Клятвы», пройдя по ссылке.
«Ὄμνυμι Ἀπόλλωνα ἰητρὸν, καὶ Ἀσκληπιὸν, καὶ Ὑγείαν, καὶ Πανάκειαν, καὶ θεοὺς πάντας τε καὶ πάσας, ἵστορας ποιεύμενος, ἐπιτελέα ποιήσειν κατὰ δύναμιν καὶ κρίσιν ἐμὴν ὅρκον τόνδε καὶ ξυγγραφὴν τήνδε.
Ἡγήσασθαι μὲν τὸν διδάξαντά με τὴν τέχνην ταύτην ἴσα γενέτῃσιν ἐμοῖσι, καὶ βίου κοινώσασθαι, καὶ χρεῶν χρηίζοντι μετάδοσιν ποιήσασθαι, καὶ γένος τὸ ἐξ ωὐτέου ἀδελφοῖς ἴσον ἐπικρινέειν ἄῤῥεσι, καὶ διδάξειν τὴν τέχνην ταύτην, ἢν χρηίζωσι μανθάνειν, ἄνευ μισθοῦ καὶ ξυγγραφῆς, παραγγελίης τε καὶ ἀκροήσιος καὶ τῆς λοιπῆς ἁπάσης μαθήσιος μετάδοσιν ποιήσασθαι υἱοῖσί τε ἐμοῖσι, καὶ τοῖσι τοῦ ἐμὲ διδάξαντος, καὶ μαθηταῖσι συγγεγραμμένοισί τε καὶ ὡρκισμένοις νόμῳ ἰητρικῷ, ἄλλῳ δὲ οὐδενί.
Διαιτήμασί τε χρήσομαι ἐπ’ ὠφελείῃ καμνόντων κατὰ δύναμιν καὶ κρίσιν ἐμὴν, ἐπὶ δηλήσει δὲ καὶ ἀδικίῃ εἴρξειν.
Οὐ δώσω δὲ οὐδὲ φάρμακον οὐδενὶ αἰτηθεὶς θανάσιμον, οὐδὲ ὑφηγήσομαι ξυμβουλίην τοιήνδε. Ὁμοίως δὲ οὐδὲ γυναικὶ πεσσὸν φθόριον δώσω. Ἁγνῶς δὲ καὶ ὁσίως διατηρήσω βίον τὸν ἐμὸν καὶ τέχνην τὴν ἐμήν.
Οὐ τεμέω δὲ οὐδὲ μὴν λιθιῶντας, ἐκχωρήσω δὲ ἐργάτῃσιν ἀνδράσι πρήξιος τῆσδε.
Ἐς οἰκίας δὲ ὁκόσας ἂν ἐσίω, ἐσελεύσομαι ἐπ’ ὠφελείῃ καμνόντων, ἐκτὸς ἐὼν πάσης ἀδικίης ἑκουσίης καὶ φθορίης, τῆς τε ἄλλης καὶ ἀφροδισίων ἔργων ἐπί τε γυναικείων σωμάτων καὶ ἀνδρῴων, ἐλευθέρων τε καὶ δούλων.
Ἃ δ’ ἂν ἐν θεραπείῃ ἢ ἴδω, ἢ ἀκούσω, ἢ καὶ ἄνευ θεραπηίης κατὰ βίον ἀνθρώπων, ἃ μὴ χρή ποτε ἐκλαλέεσθαι ἔξω, σιγήσομαι, ἄῤῥητα ἡγεύμενος εἶναι τὰ τοιαῦτα.
Ὅρκον μὲν οὖν μοι τόνδε ἐπιτελέα ποιέοντι, καὶ μὴ ξυγχέοντι, εἴη ἐπαύρασθαι καὶ βίου καὶ τέχνης δοξαζομένῳ παρὰ πᾶσιν ἀνθρώποις ἐς τὸν αἰεὶ χρόνον. Παραβαίνοντι δὲ καὶ ἐπιορκοῦντι, τἀναντία τουτέων».
«Apollinem medicum et Aesculapium Hygeamque ac Panacaeam iuro deosque omnes itemque deas testes facio me hoc iusiurandum et hanc contestationem pro viribus et iudicio meo integrum servaturum esse:
Praeceptorem, qui me hanc edocuit artem, parentum loco habiturum, vitam communicaturum eaque, quibus opus habuerit, impertiturum; eos item, qui ex eo nati sunt, pro fratribus masculis iudicare artemque hanc si discere voluerint, absque mercede et pacto edocturum, praeceptionum ac auditionum reliquaeque totius disciplinae participes facturum; tum meos, tum praeceptoris mei filios, immo et discipulos, qui mihi scripto caverint et medico iureiurando addicti fuerint, alium vero praeter hos nullum.
Ceterum quod ad aegros pertinet sanandos, diaetam ipsis constituam pro facultate et iudicio meo commodam, omneque detrimentum et iniuriam ab eis prohibebo.
Neque vero ullius preces apud me validae erunt, ut cuipiam venenum sim propinaturus neque etiam ad hanc rem consilium dabo. Similiter autem neque mulieri talum vulvae subditicium ad corrumpendum conceptum vel fetum dabo. Porro caste et sancte vitam et artem meam conservabo.
Nec vero calculo laborantes secabo, sed viris chirurgiae operariis eius rei faciendae locum dabo.
In quascumque domus ingrediar, ob utilitatem aegrotantium intrabo. Ab omnique iniuria voluntaria inferenda et corruptione cum alia, tum praesertim operum veneriorum abstinebo, sive muliebria sive virilia, liberorumve hominum et servorum corpora mihi contigerint curanda.
Quaecumque vero inter curandum videro aut audivero, immo etiam ad medicandum non adhibitus in communi hominum vita cognovero, ea siquidem efferre non contulerit, tacebo et tamquam arcana apud me continebo.
Hoc igitur iusiurandum mihi integre servanti et non confundenti contingat et vita et arte feliciter frui et apud omnes homines in perpetuum gloriam meam celebrari. Transgredienti autem et peieranti his contraria eveniant».
«Клянусь целителем-Аполлоном, Асклепием, Гигиеей и Панацеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости.
Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».